Россия все сильнее подвержена экономическому кризису и несет более значительные потери, чем многие развитые страны, от которых мы якобы подхватили эту «заразу» — сегодня это общепризнанный факт. В текущем году промышленное производство может упасть на 20—22%, ВВП — сократиться на 3—5%, а федеральный бюджет, профицит которого в 2008 г. исчислялся 4% ВВП, уйдет «в минус» не менее чем на 8,0% ВВП.

Почему кризис так глубок? Ответ лежит на поверхности: в наши дни Россия зависима от внешней конъюнктуры не меньше, чем десять лет назад, а цены на ее основные экспортные товары — нефть, газ и металлы — упали за последний год в 3,5—6 раз. Источником инвестиций для промышленности были внешние займы, выросшие за 2003—2008 гг. на $467 млрд, — но о новых кредитах теперь можно и не мечтать. Гарантией устойчивости крупных компаний считались котировки их акций, обвалившиеся на 60—85%. Страна, утверждавшая все эти годы свой политический суверенитет, не заботилась должным образом об экономическом. Никто не ставил целью сделать Россию развитой индустриальной экономикой, полагаясь на потенциал «энергетической сверхдержавности». С девальвацией рубля и новой волной импортозамещения мы сейчас заходим на третий круг постсоветского развития: всякий раз, когда страна сталкивалась с падающими ценами на сырье и нехваткой заемных средств (как в 1991—1992 или 1998 гг.), выходом становилось обесценение рубля, сокращение издержек и… томительное ожидание нового восходящего тренда на сырьевом рынке.

На наш взгляд, потенциал такой стратегии исчерпан. Пришло время разорвать тот заколдованный круг, из которого Россия не могла вырваться все последние годы. Именно в условиях нынешнего кризиса должна родиться стратегия модернизации страны, цель которой — превращение России в развитую промышленную державу, неуязвимую перед колебаниями цен на мировых рынках сырья.

Какой должна быть эта стратегия?

Основная предпосылка «антикризисной модернизации» — отказ от мифов, распространившихся в последнее время. Об особой значимости России в мировой экономике. О возможности превращения Москвы в глобальный финансовый центр. О якобы самодостаточном инновационном потенциале. И, наконец, о том, что у России нет альтернативы модернизации. Следует честно сказать самим себе: наша страна — сырьевой придаток Европы. Производственные фонды стареют, инфраструктура разрушается. В технологической сфере отставание от Запада нарастает. Рубль — периферийная валюта, на которую приходится 0,16% оборота мирового форексного рынка. А альтернатива модернизации очень даже просматривается — превращение страны в «новую Венесуэлу», 91% экспорта которой — нефть, а наивысшие показатели ВВП на душу населения, согласно данным ООН, отмечались в 1977 (!) году.

Надо признать: Россия — отставшая от лидеров страна, нуждающаяся в догоняющей индустриальной модернизации, и выработать ее «рабочий план», который мог бы состоять из трех основных блоков.

Во-первых, необходимо радикальное снижение производственных издержек. Во-вторых, максимальное поощрение прямых инвестиций. И в-третьих, превращение государства в действенного агента модернизации. Остановимся подробнее на каждом из этих элементов.

На протяжении 2000—2008 гг. Россия утратила те инвестиционные преимущества, которые она имела в конце 1990-х годов. В 2000 г. на внутреннем рынке литр бензина стоил 23 цента, тысяча кубометров газа — $16,6, 1 кВтч электроэнергии — 1,46 цента, а средняя зарплата составляла около $79 в месяц. Летом 2008-го соответствующие показатели достигли $1,1, $70, 8,5 цента и $530. Большинство инвестиционных товаров — металлы, цемент, строительные материалы — стоили на внутреннем рынке дороже, чем на мировом. «Залившая» Россию нефть сделала практически любую продуктивную инновационную деятельность бессмысленной.

Сегодня одна из главных задач — снизить цену инвестиционных товаров на внутреннем рынке. Кризис дает нам шанс: рубль обесценивается, а крупные ресурсные корпорации могут оказаться под государственным контролем. В условиях, когда спрос на газ, нефть, металлы и стройматериалы объективно низок, они должны продаваться в России по значительно более низким, чем мировые, ценам. Часто говорят, что стремительный рост Китая обеспечивается дешевой рабочей силой. Она и впрямь недорога (средняя зарплата в промышленности не превышает $210 в месяц), но при этом литр бензина стоит 55 центов, 1 кВтч электроэнергии — 2,3 цента, тонна цемента — $50—55, а тонна стального проката — $515. Именно поэтому в стране за последние пять лет были построены 3,1 млрд кв.м жилья и 480 тыс км автомобильных дорог (из них 36 тыс — шестиполосных автострад) (в России — для сравнения — всего 232 млн кв.м жилья и 11,5 тыс км дорог, качество которых лучше не комментировать).

Главная задача российских модернизаторов — превратить сырьевую отрасль из основного лоббиста собственных сиюминутных интересов в дойную корову российского догоняющего развития. Нужно резко понизить как тарифы на товары и услуги естественных (и особенно — искусственно созданных) монополий, так и налоги на них. В нынешних условиях государство, по сути, обирает всех субъектов хозяйственной деятельности через высокие тарифы, а затем возвращает часть этой «дани» в виде налогов и субвенций избранным. Следует открыть доступ к дешевым ресурсам тем, кто способен построить на этой основе новые эффективные производства.

Параллельно следует воспользоваться кризисом на глобальных рынках и осуществить масштабные закупки технологий и технологического оборудования. За последний год средняя цена полного производственного комплекса по выпуску 300—400 тыс современных автомашин в год упала с $4—6 млрд до менее чем $1 млрд. То же самое касается современных морских судов, портового оборудования, нефтеперерабатывающих комплексов и т.д. Вместо того чтобы вкладываться в нефтехимические заводы на Сицилии, как это предпочитает делать ЛУКОЙЛ, необходимо инициировать масштабный ввоз в Россию современного оборудования и технологий. Через полгода-год острая фаза кризиса на Западе останется позади и момент будет упущен.

Государство должно облегчить порожденную им самим уродливую бюрократическую ренту в виде разного рода поборов, накладываемых на бизнес. Это касается прежде всего навязываемых услуг по развитию инфраструктуры, платы за подключение к сетям, оформления разрешительной документации и т.д. Сегодня в Москве инвестор до начала строительства жилого дома должен произвести расходы, достигающие $1600 на каждый кв.м построенного жилья. Решение может быть простым: федеральные власти должны возмещать инвесторам не менее 50% такого рода затрат немедленно по введении объекта в эксплуатацию. Уверен, ощутив такую нагрузку, власть ужаснется прожорливости ею же порожденной бюрократии. А предпринимателям станет выгодно документировать все произведенные расходы, а не отделываться взятками.

Простые меры — изложенные и некоторые иные — способны снизить производственные издержки в промышленности и строительстве не менее чем вдвое за ближайшие пару лет.

Не менее важная задача — активизировать инвестиционный процесс. Сейчас много говорят о необходимости снижения налоговой нагрузки на бизнес. Необходимость этой меры не очевидна. В России большая часть промышленной продукции создается на мощностях, унаследованных от советской эпохи и доставшихся их нынешним владельцам по «остаточной стоимости». Поэтому налоги служат исключительно важным инструментом ограничения сверхприбылей. В то же время следовало бы ввести пониженную ставку налогообложения новых предприятий, создаваемых с нуля. Этим компаниям необходимо обеспечить как минимум вдвое более низкую ставку НДС, освободить от налога на прибыль в течение 3-5 лет, а тем из них, которые будут созданы в промышленном секторе, дотировать до 50% расходов на энергоресурсы на протяжении первых трех лет работы. Было бы целесообразно гарантировать возврат инвестору всего объема НДС, уплаченного в ходе строительства предприятия, в течение трех месяцев после его введения в строй (по образцу возврата НДС при экспорте). Сейчас желательно не сокращение общей налоговой нагрузки на бизнес, а создание механизмов, которые подталкивали бы развитие новых производств и облегчали их выход на рынок. Следует также отказаться от демагогических рассуждений об отмене лицензирования и проверок: контроль качества и безопасности продукции нельзя ослаблять — его лишь нужно сделать более прозрачным и эффективным.

Последние годы показали: в России даже в эпоху нефтяных сверхдоходов недостаточно внутренних источников инвестиций. Масштаб иностранных кредитов — тому свидетельство. Финансовая система страны убога. Суммарные активы российских банков на 1 января 2008 г. составляли 20,2 трлн руб., или $775 млрд по тогдашнему курсу; это соответствует активам испанского Banco Bilbao Vizcaya Argentaria SA, занимающего лишь 30-ю строчку в списке крупнейших банков мира. Изменить ситуацию в ближайшие годы не удастся — и потому привлечение прямых иностранных инвестиций должно стать абсолютным приоритетом. История показывает: в странах Юго-Восточной Азии и Китае в первые 20 лет после начала ускоренной индустриализации средний темп прироста прямых иностранных инвестиций превышал темп прироста ВВП в 3,1 раза.

Помимо тех льгот, которые описаны выше для инвесторов, иностранные предприниматели должны получать дополнительные послабления, прежде всего — освобождение от налога на прибыль до момента окупаемости инвестиций в основной капитал (особенно это важно для производств, создаваемых в тех секторах, в которых Россия либо безнадежно отстала, либо вообще не представлена — например, в производстве средств мобильной связи, компьютерной и оргтехники, микросхем, бытовой техники и лекарственных средств). Условием предоставления особого налогового режима служило бы соблюдение графика увеличения доли российского сырья и компонентов в производимой продукции (индекс локализации производства).

Параллельно с этими мерами следовало бы ограничить свободу спекулятивного капитала. Нужно как можно быстрее ввести налог на прибыль, извлекаемую из биржевых спекуляций(с предельной ставкой в 75—80% для доходов, полученных в результате вложений менее чем на 7 дней, которая бы снижалась до 0% применительно к инвестициям на три года и более). Нужно усложнить приобретение российскими компаниями своих конкурентов и смежников, ограничив средства, направленные на слияния и поглощения, 25% собственного капитала фирмы-покупателя в год. Власти должны поощрять органический индустриальный рост, а не спекуляции и переливания из пустого в порожнее, которыми увлекались российские бизнесмены в последние годы.

Разумеется, само государство тоже должно измениться, став государством развития. И здесь, как ни странно, речь нужно вести не только об искоренении коррупции, но прежде всего об определении ясных целей и максимальном повышении эффективности использования государственных средств.

Важнейшим фактором позитивного влияния государства на экономику могло бы стать… завершение ставшего уже постоянным ее реформирования. После принятия пакета законов, направленных на ограничение монополизма, снижение издержек и поощрение инвестиционной деятельности (вытекающих из предложенных выше и сопутствующих им мер), было бы полезно ввести трехлетний мораторий на внесение изменений в Налоговый и иные кодексы и коррекцию имеющих важное значение для функционирования бизнеса норм и правил. Законы должны восприниматься как неизменные, а не переписываемые на потребу лоббистских групп.

Следует также упростить многие бюрократические схемы. Ввести уведомительный принцип регистрации предприятий через почту или Интернет, сведя к минимуму личное общение предпринимателей с чиновниками. Устранить возможность пересмотра начисления налоговых платежей, уплаченных более чем три года назад. Исключить из Земельного кодекса принцип деления земель на категории, усложняющий введение земель в оборот и провоцирующий коррупцию. Фундаментальным принципом должно стать недопущение пересмотра норм регулирования бизнеса в сторону их ужесточения.

Необходимо создать министерство развития и министерство технологий.

В ведение первого могло бы перейти курирование всех вопросов, связанных с созданием новых предприятий с числом занятых более 500 человек и инвестициями свыше $100 млн. Все действия иных государственных органов в отношении этих предприятий согласовывались бы с работниками министерства. Оно же решало бы все принципиальные вопросы, связанные с реализацией инфраструктурных проектов (о них мы еще поговорим) и выступало распорядителем всех бюджетных средств, выделяемых государством на масштабное технологическое перевооружение промышленности или создание новых производств.

Второе должно оценивать создаваемые в России или поступающие из-за рубежа технические решения и разработки, определять экономический эффект от их возможного внедрения и предоставлять предпринимателям информацию о них. Решения о внедрении экономически выгодных новаций должны быть обязательными для всех компаний с долей государства более 25%. Отказ от внедрения или несоблюдение сроков следует наказывать штрафными санкциями (сравнимыми с санкциями ФАС). Министерство должно иметь возможность предоставлять предприятиям любой формы собственности на возвратной основе средства, необходимые для внедрения рекомендованных им технологических нововведений, а также совместно с Центральным банком или Банком развития кредитовать предприятия на приобретение новых технологий — как отечественных, так и зарубежных, — как делало это, например, Министерство внешней торговли и промышленности совместно с Банком Японии в 1960—1970-е годы.

Российской власти следует сильно измениться для того, чтобы соответствовать целям «государства развития».Из четырех фундаментальных черт такого государства — перекачки инвестиций из традиционных отраслей экономики в новые; предпочтения расширения рыночной доли показателям прибыли; насильственного внедрения современных, в том числе заимствованных, технологий; и, наконец, «экономического национализма» — в России можно видеть только последнюю. Но без активной роли государства индустриальная модернизация невозможна — это вытекает из опыта большинства стран, как справившихся с этой задачей, так и не решивших ее.

Помощь бизнесу должна быть четко увязана с рядом обстоятельств. Во-первых, ни копейки бюджетных средств не должно доставаться компаниям, контролирующие акционеры которых зарегистрированы вне территории Российской Федерации. Во-вторых, помощь должна оказываться только в обмен на строго оговоренное снижение цен и тарифов на внутреннем рынке. В-третьих, условием предоставления помощи должно быть принятие и исполнение отечественными компаниями программы технологического перевооружения и экономии ресурсов (не менее 50% средств должно направляться на эти цели). При этом государству не следует рефинансировать долги российских компаний, в случае если переход контроля над ними к иностранным инвесторам повлечет за собой ускорение технологических инноваций в соответствующих отраслях.

Важнейшей функцией российского «государства развития» должно стать его участие в развитии отечественной инфраструктуры. Пока оно безнадежно проигрывает в соревновании с частными инвесторами. За последние десять лет Россия вышла в лидеры среди развитых стран по обеспеченности мобильной телефонной связью (128 аппаратов на 100 человек против 92,3 в США и 104,3 в ЕС) и резко нарастила распространенность Интернета (с 44 пользователей на 1 тыс жителей в 2000 г. до 236 в 2008-м), но ее позиции в тех сферах, за которые отвечает государство, только ухудшились. Пришло время признать, что для государства это — приговор. Возможностей для дальнейшего экспериментирования у нас больше нет. Нельзя платить за каждый километр московского «четвертого транспортного кольца» по €511 млн, если самый сложный в Европе автомобильный мост в Мийо (Франция) длиной в 2,4 км целиком обошелся в €394 млн. России нужно в ближайшие годы построить не менее 15—20 современных авиаузлов, 20—30 тысяч километров многополосных автодорог, 7—10 тысяч километров железнодорожных путей, пригодных для движения скоростных поездов. Шансов сделать это силами госкорпораций нет. Нам не нужны «инфраструктурные проекты» и «общественные работы», единственной целью которых является обналичивание «откатов».На наш взгляд, нынешний кризис — идеальный момент для привлечения иностранных инвесторов в эту сферу. Правильнее всего было бы организовать конкурсы на реализацию соответствующих проектов среди западных компаний, разместить ресурсы, предназначенные для оплаты работ, на аккредитивы в международных банках и осуществить расчеты по факту введения объектов в строй. Ответственность за реализацию таких проектов можно было бы возложить на министерство развития, предоставив право их аудита наиболее известным международным аудиторским компаниям. Если исходить из расценок, существовавших летом 2008 г. в Германии, выполнение этой программы обойдется в $120—145 млрд, т.е. потребует при десятилетнем горизонте не более $12—13 млрд в год (на такую сумму еженедельно сокращались резервы ЦБ России в январе 2009-го). Но и эти расходы можно сократить, если передать инвесторам долгосрочные концессии на построенные объекты.

***

Россия находится на перепутье. Можно сколько угодно говорить о том, что мировая экономика переживает крушение и сейчас не время для реформ. Западный мир предпринимает все необходимые меры для преодоления кризиса, и экономический рост возобновится в течение ближайших 12 месяцев, если не раньше.

Задача, стоящая сегодня перед нашей страной, — измениться до того как мировые цены на нефть и газ пойдут вверх и неспособная к инновациям бизнес-элита переведет дух. Нельзя допустить захода на третий круг деиндустриализации, продолжающейся в России со времен распада Советского Союза. Нужно начать перестройку экономической структуры, доставшейся нам от прошлого поколения; оптимизировать затраты и сделать производство более эффективным; экономить бюджетные средства, собранные в виде налогов, и не растрачивать их на спасение тех, кто довел экономику до ее нынешнего состояния. Нынешний кризис — это, помимо прочего, и закономерная плата за «сырьевую благодать» 2000-х годов, и самая идеальная антикризисная мера — индустриальная модернизация. Ей, повторим, есть вполне очевидная венесуэльская альтернатива — и чтобы она не стала реальностью, нужны все силы страны, все ее таланты и вся решительность сторонников модернизационного прорыва.